Актриса Янина Жеймо, любимая несколькими поколениями советских детей Золушка, всегда поражала коллег по съемочной площадке удивительной легкостью, с которой она делала свою работу. А все потому, что слова «жить» и «репетировать» для нее были синонимами с самого детства, которое она провела на цирковом манеже.
Шесть Жеймо
Первый раз на сцене
— Янечка! Беги быстрее! Опоздаем! — крикнула мама. В местном клубе устраивался благотворительный концерт, и по просьбе организаторов мы с Элей должны были на нем выступить. Исполнить танец матчиш.
Мы подошли к огромному, как мне тогда показалось, дому с очень широкой лестницей, и мама остановилась.
— Я возьму тебя за левую руку, а Эля — за правую, — сказала она, — чтобы помочь тебе подняться по лестнице. Неудобно ведь балерине ехать у мамы на руках, правда?
Я утвердительно кивнула, хотя мне очень хотелось на руки — я ужасно устала, пока шла за мамой и Элей, стараясь попадать в глубокие ямки, которые оставались за ними в снегу…
Через фойе, где было очень много народу, мама повела нас в глубь дома. Мы оказались в просторной комнате, там стоял длинный стол. Мама посадила меня на него и стала стаскивать валенки.
— Ну вот, я так и знала: ноги мокрые, — и она сняла чулки тоже. Потом мама нас переодела и завязала огромные банты «бабочкой».
— Как только услышите аккорд, — прошептала она, — сразу бегите на сцену. Сделайте реверанс публике (публика там, где светятся лампочки, за рампой) и начинайте танцевать.
Не успела мама закончить фразу, как мы услышали, что кто-то бурно забренчал на рояле. Эля схватила меня за руку, и мы выбежали на сцену. Я замерла… Дело в том, что на сцену я попала впервые. Это в цирке я чувствовала себя как дома, потому что чуть ли не с самого моего рождения родители приносили меня на ежедневные репетиции своих номеров.
